Траур по рыцарю
Знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийского) кавалерственных дам Малого креста
Существует обширная иконография российской императрицы Марии Федоровны (до принятия православия — Софии Марии Доротеи Августы Луизы Вюртембергской, 1759–1828).
В череде портретов, отражающих жизнь этой выдающейся женщины, от, возможно, первого, где герцогине Вюртембергской 11 лет до, предположительно, последнего, где вдовствующей императрице 66, есть целая группа произведений, где Мария Федоровна запечатлена в трауре.
Среди них выделяется портрет немецкого живописца Герарда Франца фон Кюгельхена, исполненный в 1801 году. Помимо того, что это произведение было многократно повторено, вероятно, и автором, и копиистами, для нас важно, что российская императрица изображена здесь со знаком Мальтийского ордена на плече. Данное обстоятельство ценно тем, что на других портретах она представлена с орденами Святой Екатерины, Святого апостола Андрея Первозванного как вместе, так и по отдельности. Кроме того, в «траурную» группу входят портрет без наград, с орденом Андрея Первозванного и миниатюрный вариант портрета Кюгельхена, дополненный звездой ордена Андрея Первозванного, жемчужным ожерельем и диадемой (один из четырех миниатюрных портретов в золоченых рамах членов императорской фамилии, хранящийся в Государственном музее-заповеднике «Павловск»).
Есть портреты кисти В. Л. Боровиковского (1757–1825), написанные, скорее всего, между 1797 и 1801 годами, где императрица изображена с лентами трех орденов — Святого апостола Андрея Первозванного, Святой Екатерины и Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийского); вторая (красная с серебряной каймой) и третья (черная) ленты лишь краешками выступают из-под Андреевской (голубого цвета) ленты. На этих портретах Мария Федоровна показана с лентой Мальтийского ордена через правое плечо, что исторически верно, так как 29 ноября 1797 года, во время торжественной аудиенции, когда Чрезвычайный посол Джулио Ренато Литта от имени Великого магистра Фердинанда фон Гомпеша просил Павла I принять титул протектора Ордена, ей был пожалован Большой крест.
Интересен вопрос, почему на картине «Портрет императрицы Марии Федоровны в трауре» кисти Кюгельхена крест находится не на своем месте — на банте на левом плече, как полагалось носить кавалерственным дамам Меньшего (Малого) креста. Можно предложить два варианта объяснения этого несоответствия.
Во-первых, такое расположение могло нравиться самим обладательницам наград. Например, на портрете из той же серии четырех миниатюр, хранящихся в Павловске, императрица Елизавета Алексеевна представлена в белом платье со знаком ордена на черном банте на плече. Свой знак Большого креста, композиционно несколько отличный от награды Марии Федоровны, Елизавета Алексеевна получила из рук Павла I во время церемонии посвящения его в Великие магистры в 1798 году. За время правления Павла I дамами Большого креста Мальтийского ордена стали 14 представительниц высшей аристократии, в основном члены императорской фамилии, и две аристократки стали кавалерственными дамами Меньшего креста. Способ ношения Меньшего креста определенно дамский.
Во-вторых, награда — это часть образа, который художник хотел донести до современников и оставить потомкам.
Чтобы понять образный строй этого портрета, нужно обратиться к истории Мальтийского ордена в России. С его приходом в русской культуре заново (а учитывая реальную историю российских орденов, можно сказать, что впервые) актуализировалась дихотомия: Орден — корпорация со своей функцией и знаком отличия (средневековый смысл) / орден — знак отличия за соответствие функции, представимой как корпорация (смысл Нового времени). С одной стороны, Павел I ранжировал все российские ордена в единую государственную систему, что соответствовало общеевропейской тенденции развития наградного дела. С другой стороны, факты, когда он тайно раздавал орден Анны Гольштейн-Готторпской династии, а затем включил его в систему орденов Российской империи, и исключение из системы орденов Святого Георгия и Святого Владимира, учрежденных Екатериной Великой, говорят о личном восприятии (переживании). Наверное, это объяснимо психологией монарха и влиянием абсолютизма. Принятие титула Великого магистра и включение в имперскую систему Мальтийского ордена, безусловно, есть политический ход, а также отчасти павловский субъективизм (волюнтаризм). Однако для Великого магистра была важна актуализация этим орденом средневекового корпоративного, рыцарского духа. Мальтийцы — самые настоящие рыцари: сохранение ордена для Павла I было важнейшей личной миссией, для ее исполнения монарх был готов поступиться даже интересами государства. Ордена Анны, Георгия, Владимира — это инструментарий династических игр, которые Павлу определенно не нравились. Возможно, игры у престола и объяснялись тем, что такие качества как рыцарство, корпоративная преданность идеалам и обетам покинули аристократию. Золотой век рыцарства прошел. Будущее было за павловской реформой, объединившей ордена в систему.
В дореволюционном парадном портрете награда, как правило, являлась социальным атрибутом портретируемого. На образ влияло не наличие наград, а скорее их отсутствие или предпочтение одной другим. Трудно утверждать однозначно, кто был «автором» образа портрета кисти Герарда Кюгельхена — Мария Федоровна, щепетильная к своему внешнему виду, или художник. На портрете нет знаков орденов Андрея и Екатерины (крестов, лент, звезд), они противоречили бы идее траурного портрета, отсылая к статусу, к официозной парадной стороне жизни. Выбор знаков Мальтийского ордена оправдан дважды: во-первых, черный цвет ленты соответствует семантике траура, во-вторых, выражает траур по Павлу I, причем сначала по супругу, человеку, а потом — императору. Мальтийский крест указывает на рыцарские качества и обозначает личное отношение Марии Федоровны к мужу. На груди императрицы висит созданный ею самой медальон с портретом Павла.
Итак, почему знак ордена занимает место не по статусу? Во-первых, фасон платья скорее камерный, семейный, чем парадный, — лента через плечо нарушила бы эту интонацию. И дело здесь вовсе не в декольте, ведь есть портрет с Андреевской лентой, огибающей формы вдовствующей императрицы. Во-вторых, портрет поясной, и лента, если б она была, слилась бы с платьем, и знака ордена не было бы видно. В-третьих, присутствие награды в виде банта на плече определено только для кавалерственных дам. Так оформлялся образ прекрасной дамы, носившей траур по своему рыцарю. Получается, что тот, кто использовал этот образ для медальона, дополнив его диадемой и звездой ордена Андрея Первозванного, не считал послания Марии Федоровны и Кюгельхена.
Важно понимать, что созданный образ не игра, не праздная декларация, в нем заявлена принципиальная позиция, подтвержденная всей последующей деятельностью после принятия венценосных супругов в корпорацию Ордена.
2 мая 1797 года, спустя 4 месяца после образования Великого приорства Российского, Павел I установил Ведомство учреждений императрицы Марии.
Мария Федоровна следовала одному из главных принципов Ордена — помогать больным и обездоленным. Лечению, воспитанию и образованию сирот, вдов, больных, инвалидов, пенсионеров императрица отдавала все свои силы. В отличие от других кавалерственных дам, она была более похожа на многочисленных иониток Мальтийского ордена, которые не носили дорогих знаков монаршей милости на роскошных платьях, а были реальными служителями идеалов и держателями обетов этого древнейшего Ордена.
Автор – Е. В. Груздов
